Дядя Елены Драпкиной по материнской линии

Этот снимок сделан в Венгрии в 1945 году. На нем – брат моей мамы Давид Хаютовский во время его службы в Советской армии.
У моего дедушки Хаютовского и у его жены было 10 детей: 7 дочерей и 3 сыновей. Они все жили в Минске. У брата моей матери дяди Давида (1896 года рождения) была семья, дяди Миша и Шейл не были женаты.
Немцы сильно бомбили Минск на второй день войны (24 июня), а затем в город вошли войска. Наш сосед Шура Богданович (у него жена была еврейка и двое маленьких детей) приехал на большой машине, забрал свою семью, родителей жены, нашу семью и еще две семьи.

Минск горел, всё было в дыму, и он вывез нас из Минска (позднее оказалось, что мы двигались навстречу немцам). Мы убежали от пожаров, но не от немцев.

Мы приехали в маленький городок под Минском, где провели 10 дней. Вскоре там начались бои, и мы вернулись обратно в Минск пешком.

Когда мы вернулись в Минск, оказалось, что наш дом разбомбили. Рядом с нашим домом был военный госпиталь. Там разложили полотно с красным крестом: думали, что немцы, как цивилизованные люди, госпиталь бомбить не будут. Немцы же использовали крест в качестве мишени и разбомбили госпиталь.

Мы пошли к дедушке. Он, тётя Соня и двое маленьких детей не смогли уйти во время пожара из Минска, но они уцелели во время бомбёжки: вокруг сгорели все дома, за исключением их дома.

Когда я спросила у тёти Сони, как они спаслись, она ответила: «Лена, ты же знаешь, что я верю в Бога; я была уверена, что Бог нас не оставит».

Они завесили окна мокрыми простынями и так спаслись. Муж тёти Сони, Моисей, был на Ленинградском фронте; они переписывались, но в конце войны тётя Соня перестала получать письма от него: видимо, он погиб.

Дедушка поселил нас в квартире дяди Давида, которая также уцелела при бомбёжке (семья дяди Давида эвакуировалась, а ключи от квартиры дядя Давид оставил дедушке).

Граница гетто шла по улице, на которой находилась квартира дяди Давида. К сожалению, наша сторона улицы была включена в «русский» район, а противоположная сторона вошла в территорию гетто.

Квартира моего дяди Давида уцелела, но в ней жил начальник местного КГБ. Меня туда не пустили. На квартире дедушки я нашла письма от тёти Поли и дяди Давида.

Из писем я узнала, что тётя Поля, жена дяди Давида, была эвакуирована в Башкирию. Мне также стало понятно, что они хотят вернуться домой. Я сделала им вызов.

Тётя с детьми приехали где-то в декабре 1944 года или в январе 1945 года. Я всё рассказала тёте, и нам удалось поселить её с детьми в её бывшей квартире вместе с новыми жильцами.